Ответ в Анастасия Кондратьева. Сингулярность

 

-Суд постановил: взыскать из заработной платы Алексея Александровича алименты в сумме 54 090 рублей, передать сына на воспитание матери Легкой Мирославы Александровной и разрешить посещение отцом ребенка шесть часов в неделю под надзором родственников или матери.  Акт о разделение имущества взять у секретаря.

 

Упаси ЛММ от ТАКОГО будущего! Надеюсь, нынешнее феминистическое мракобесие когда-нибудь закончится.

Очень сложно читать, как описания с алиэкспресса. Отклонено

Класс! А я-то все думал: ну что это мне напоминает?! АЛИЭКСПРЕСС!"Слезы к глазам неизбежно подбежали."

Очень сложно читать, как описания с алиэкспресса. Отклонено

Пока читал, "Слезы к глазам неизбежно подбежали."

Так много почти ни о чем....и столько ляпов!

Мне жаль, что вам показалось, что рассказ написан ни о чем. Возможно, это лишь поверхностное видение проблемы. 

Пока читал, "Слезы к глазам неизбежно подбежали."

Так много почти ни о чем....и столько ляпов!

Анастасия Кондратьева 

e-mail:  sinopsis1674@gmail.com

 

 

 

 

Сингулярность

 

-За последние несколько лет в мире увеличилось количество совершаемых терактов. Самая большая и разросшаяся террористическая группировка АШИДИ отказывается от причастности к терактам в Боливии, Перу и Вашингтоне. Однако последователи ИГИЛ, ликвидированного более тридцати лет назад, заявили, что ИГИЛ возрождается с новым предводителем в лице Малика аль-Авара, также являющимся предводителем более семи исламистских повстанческих группировок в Ираке, Ливии и Сирии. Малика аль-Авара обвинен в теракте, недавно совершенном в Санкт-Петербурге на одном из объектов культурного наследия нашей страны Финляндском железнодорожном мосту. Жертвами стали патрульные и несколько рабочих.  Мост удалось спасти, однако взрыв повредил разводной пролет посередине. Современные технологии тем не менее смогли вернуть объекту первоначальный вид, а архитекторы Рождественский и Зелененский усовершенствовали разводную систему и укрепили основание моста и пролетных арок. Сейчас наследие находится в строгом наблюдении, остальная часть города также будет патрулироваться органами государственного управления и ближайшие два дня движение по городу будет затрудненно. Мосты, более тридцати музеев и места общественного пользования будут подвергнуты тщательной проверке на наличие угроз и экстремистских подрывных устройств. Контроль на таможне, в аэропортах и в частности уже не использующейся железнодорожной инфраструктуре на территории СССР будет ужесточен. Далее в другим новостям…-

-Выключи, пожалуйста. На носу выступление,-

Он посмотрел на неё взглядом несколько любопытствующим, но не стал выключать новости. Её слова не задели Грушницкого.  Он был организатором и её марионеткой. От этой мысли его уголки губ приподнялись.

-В мире столько творится, милая Мирочка, неужели не переживаешь? Террористы, и, казалось бы, 2062 год, а они все ещё существуют. Я даже слышал от одного знакомого якобы американцы поставляют экстремистам оружие повышенной опасности.  Означает ли это поддержку США исламистам? Ни стыда, ни совести. Однако отказывают в импорте промышленных роботов СССР. Возможно, это даже к лучшему, сотрудничая с террористами, никто не знает, что они могут подсунуть. Глядишь, а предприятия, да и нет, а робот того и разлетелся на мелкие осколки,-  Виктор покачал головой. Извечная борьба между странами, не такая явная, но таящая в себе настоящую войну.

-Меня не интересует политика.  Чтобы люди ко мне прислушивались, я должна исполнять их желания,-

Мира была великой танцовщицей. Это призвала великий СССР, угасающий запад и восходящий восток. Люди её любили, не за характер конечно, а за необычайный талант.  Человек стал потребителем и перестал был созидателем. Танцовщица, которая с такой душой и преданностью театру танцует, и сама сочиняет хореографию поражает современное общество.  Роботы проникали во всех сферы жизни, и казалось люди должны прогрессировать и отдавать себя всецело любимому делу. Но обстоятельства приводили больше к нищете, к малой занятости и скорее прогрессирующей депрессии, нежели делу. Актеров заменяла графика, певцов голограммы и имитаторы голоса, художники уже теряли свою ценность для общества и их тоже заменяли роботы. Человечество теряло себя. А Мира постепенно возвращала утерянное, принося в мир искусства новые веяния и идеи. Она не была звездой, тем более путеводной. Скорее просто девушка, чей талант в это десятилетие затмил даже разработки синтетического вегетарианского куриного мяса. Танцовщица харизмой, обаянием и красноречием могла зажигать в людях творческий порыв, словно отдавая часть собственного огонька. Многие молодые девушки желали учиться у неё. Мира скорей создала новое направление в этом ремесле, нежели возродила жанр.

-В медианет вовсю постят сотни комментариев, как критиков, так и обычных людей. Если прочесть отзывы,- Виктор надел глейс и хмыкнул,- все сводится конечно к неодобрению. Не к борьбе, к несчастью. Новых движений и прочих недовольств не выросло, хотя теракт был на территории СССР. Я думаю если ты…-

Она прервала его взмахом руки.

-Не думаешь ли ты, что я брошу танцы и сцену ради движения против экстремистов? Менять эстраду на политическую трибуну? Ради чего? Хореография, слава и заработок. Три столба. И нет места другому,-

Грушницкий цокнул языком и потянулся. Приятная ломота пронеслась по рукам и позвоночнику.

-Не понимаешь простых истин. Занимай аудиторию шире прежней. К тебе прислушаются не только люди с творческим потенциалом, но и люди с холодной расчётливостью. Вспомни, где мы живем. Каждый волен решать судьбу государства. Однако один в поле не воин. Твой голос уже слушают. В конце концов ты сама сказала, что слава – столб,-

Смущение и нерешительность каким-то волшебным образом отразились на лице танцовщицы. Открытая книга, по-другому не скажешь. Виктору удавалось прочесть любую её эмоцию. Он знал, как отражается счастье, горе и задумчивость. Потрясающая способность. Мира не могла скрыть свои внутренние переживания, а её живая мимика лица точно описывала каждую шальную мысль.

-Не говори, что не переживаешь и тебе не страшно. Просто озвучь свои размышления в прямом эфире, и люди потянутся,-

Мира кивнула. Она боялась. Как же не бояться, когда в твоем родном городе происходит такое. Не просто страх пронизывал пространство, нервная дрожь то и дело пробегала по телу. Там дома её муж и ребенок. Как она вообще могла уехать? Почему она не с семьей? Так одиноко. И страшно.

 

-Считайте ли, что наше общество относится слишком гуманно по отношению к террористам? Что мешает завтра устроить АШИДИ повторный теракт в Ливии? Или вы скажете, что невозможно их остановить? Люди начинают бояться этой угрозы. Всё больше говорится в СМИ о том, что США якобы поддерживает экстремистские группировки. Это же заявление основано на поставке в Сирию оружия и несколько боевых машин. Однако, где доказательства этого? Спутники, патрулирующие беспилотники и роботы не засекли подобных действии. Означает ли это ложное обвинение? И кто будет нести ответственность? –

Мужчина лет сорока, одетый статно и привилегированно с вшитой эмблемой советского союза в карман своего пиджака, был виден лишь по пояс на одной из голограмм. Он был сыном одного из высокопоставленных людей.  По устаревшим меркам богат, но деньгами не светит в свою же пользу. Рьяный демократ и пропагандирует социализм. Идеальный уже по нынешним меркам представитель своей страны. Поддерживает неустоявшихся, матерей одиночек и даже обустраивает детские дома. Вкладывал деньги в развитие роботов-мамочек для сирот. С одной стороны, делал все правильно: развивал, поддерживал и глазом не вел, но с другой не такой уж изящный и хитрый способ получить признание и симпатию окружающих. Для чего? Для контроля, по всей видимости. Несмотря на то, что люди вольны решать проблемы государства самостоятельно, их сознание все ещё может быть в чужой власти. Помимо роботов-мамочек Петровский много имеет дел с деньгами отца. Махинации в интернете, скупка земли и незаконное строительство, перепродажа технологий и чертежей некоторых новых проектов, а также инвестиции в крупные зарубежные компании скрыть было почти нереально. Людям он нравился. Отнюдь, роботы-мамочки творят чудеса над человеком.

-Я поддерживаю, господина Петровского.  Доказательств причастности США к терроризму нет, и без них мы не имеем права осуждать. Чтобы не делало США, сейчас перед нами совершенно другая задача. Недавний теракт, произошел в моем родном городе Санкт-Петербурге. Там сейчас моя семья, и мне по-настоящему не хватает их. Мне бы хотелось, чтобы в дальнейшем не существовало угрозы для них, и остальных жителей моей страны. Для этого мы должны всеми силами бороться за спокойствие в СССР. Терроризм явление не новое.  И противостояние ему тоже классическое. Безусловно жесткий контроль над всеми въездами в страну и таможней. Информационная сеть не должна содержать излишеств. Я предлагаю также родителям оберегать своих детей, и на всякий случай подключить систему слежения хай-вейс. Главное это конечно содействие всех граждан и при малейшей опасности не бойтесь сообщить патрулю или же дронам об этом. Вопрос стал ребром, новое программное обеспечение для полицейских роботов будет содержать в себе повышенную защиту населения. Любые машины будут проверяться и не нервничайте, когда дроны будут оснащать их следящими устройствами. Нам важна безопасность, и я против терроризма. Мой ребенок ещё совсем маленький и в этом мире над ним не должна висеть угроза от взрослых. Обезопасьте себя и свою семью,-

Практически каждый гражданин СССР услышал слова Миры. В своем обращении она была искренняя, но не без лукавства. Когда она шла сюда, то сожалела. В новом мире СМИ играет всегда злую шутку с тем, кто высказывает подобные речи. Всеобщее обозрение и прямой эфир в новостях и провокационные вопросы – всё это заставляет нервничать. Мира впервые выходила на новый уровень в своей карьере. Только сфера её деятельности больше не вертелась вокруг одежды, девайсов, танцев и полетов. Она обсуждала важные для народа вещи, и конечно рассчитывала и в дальнейшем поддерживать их интересы. Только будет ли благодарен народ?

Спустя полчаса после эфира ужасно хотелось есть.  Насилие, жестокость, террор только от этих слов становилось дурно. Не хотелось думать о плохом, не хотелось так сильно волноваться о близких.  Врагов не уничтожить всех разом, не удастся спасти каждого. А от мыслей этих горло сжимается, вот-вот и убьет угнетение.  Прозвонила всех родственников, узнала как дела у мужа и его работой, знает, что сын спит уютно в своей постели. А на сердце, на сердце тяжело. Голова кружится. Эмоции захлестывают, от того и мир ходуном ходит. Обычное человеческое сострадание съедало.  Ах, еда. Съесть бы что-нибудь. А всё ли нормально прошло? Как отреагируют люди?

-Мира, мне кажется тебе не хорошо. Я вижу, как твоё лицо поменяло цвет от красного до зеленого,- Грушницкий принес стакан с водой,- попей водички. Сейчас выедем на гастроли в Чехию. Поедем на твоем любимом самолете. Скоростные поезда укачивают меня,-

- Витя, я переживаю,-

А Мире казалось становилось хуже. Металась она от одного угла к другому. И места не то чтобы в комнате, а во всем белом свете не находила.

-Предчувствие у меня дурное,- изрекла танцовщица.

-Такие страсти. Не нагнетай. Дома всё прекрасно, на улице теплый ветерок и майский вечер. Сейчас приедем в красивый Будапешт с его старинными аллеями и свежим пивом. Подумай о светлом будущем, в котором хотелось бы жить,- с этими словами Виктор взял руку девушки и вывел её на улицу.

Вечер и в правду был прекрасен. Ветер, как и сказал Грушницкий теплый, на улицах тихо. Солнце лишь на горизонте виднелось, почти зашедшее оранжево-розовое, далекое. День уступал своё дежурство ночи, и этот промежуточный час служил неким стартом для жителей ночного образа жизни.  В парке неподалеку можно было увидеть гуляющие парочки, а там около чужого въезда в дом толпу молодежи. Они смеются, нарушая тишину, но смолкают словно почувствовав, что преступили чью-то колыбель. На проспектах безлюдно хоть и немного, впрочем, оно не противоречит бурной жизни в городе.

Виктор накинул куртку на плечи Миры. Вечер теплый, но простудиться было вполне себе возможным.

Танцовщица не помнила, как оказалась в кабине самолета. Улица, фонари и мимо мелькающие здания в окне машины как снотворное убаюкивали.  Зевнув, девушка потянулась. С её плеч упала куртка. Она оглянулась в поисках своего сопровождающего, но не заметила знакомой фигуры.  Куда же он подевался? Не мог он бросить её одну?

Мира встала со своего кресла и вновь окинула взглядом салон. Люди вокруг уже мирно спали. Неужто мы на полпути?

-Мира, до чего же вы нервозны,- Грушницкий усадил девушку обратно.

-Дурное предчувствие, Виктор.  Когда мы окажемся благополучно в Будапеште, тогда и вздохну свободно,- танцовщица взяла из рук Грушницкого бутылку с водой, - очень признательна за заботу. Спасибо,-

-Это не для вас,- приподняв бровь, сказал мужчина.

-Мне не важно с кем вы были. Но прошу заметить, для вас я должна быть первой и единственной,- танцовщица сделала глоток, и блаженно закрыла глаза. Голова её гудела, возможно из-за того, что Мира не ела почти вторые сутки.

-Ну конечно. Мои деньги зависят лишь от ваших прекрасных ног, - Виктор засмеялся,- ну и головы, естественно,-

-Знаете, в воздухе витает такой пряный аромат,- с закрытыми глазами произнесла Мира,- экстракт миндаля, возможно.  Не слишком разбираюсь, но здесь он такой яростный, я бы сказала. Аппетит разыгрался,-

-Что вы сказали? Миндаль? -

Взрыв прогремел в самом конце самолета. В воздухе поднялся жар, и салон накренился. Земля из-под ног улетела и самолет рухнул вниз. Второй взрыв уже прогремел в кабине пилотов. Кресла и занавески обуяло пламя. Кто-то кричал, плакал навзрыд. Люди метались по всему самолету и царить стала паника и хаос. Из виду потерялся Виктор, выбило правое крыло самолета. Вылетела подшивка и осколки железа выбили стекла. Резкий поток воздуха выдернул пару человек за борт. Самолет крутило. Зажегся бак и уже на счету был третий взрыв. Машина стремительно приближалась к земле, лишь немногие смогли удержаться на борту. Железо сминало, и сама конструкция разваливалась прямо в полете. Одна из железок впилась в ногу Миры прижав последнюю плотно к креслу. Её крик никто не услышал. Остатки самолета достигли поверхности и резкий удар выбил из груди воздух. Соседнее кресле смело напрочь, а на его месте выросло изувеченное левое крыло самолета. Всем своей массой крыло вжалось в правый бок и руку девушки.  Однако самолет ещё не остановился он переворачивался и несся по лесу, спустя лишь несколько минут застряв в пролёте между соснами. В глазах Миры блеснул огонь. Бак и не вздумал потухать. Пламя разгоралось, перекидываясь на ближайшие деревья. Вокруг девушки разворачивался огненный танец, к её телу медленно и грациозно подходило полымя. Волосы сначала захрустели, а затем вспыхнули словно свеча. Кожа набухала и, покрываясь кровавыми волдырями, слезала с костей и мышц, оголяя мясо. Ногти падали с обгоревших пальцев. Боль раздалась от запястья до предплечья, с кончиков пальцев до макушки головы. Жутко все садило и билось в пульсации. Дым непроницаемой кромкой повис в воздухе. Он резал легкие и душил, словно кто-то обхватывал руками горло. Глаза начали слезиться от его едкости. Жуткая боль охватила спину и ноги. В нос ударил запах горящей плоти. Её плоти. Мира могла чувствовать только боль и страх, свет перед глазами гас.

Мир рухнул и все казалось таким нереальным.

 

-Есть выжившие? - где-то сквозь тьму был слышен мужской бас.

-Есть выжившие? - голос все отдалялся. Так далеко-далеко. Где же он? Нужно найти, отозваться. Стой, не надо. Останься, будь здесь. Нет, нет не уходи, рядом совсем рядом, осталось чуть-чуть. Снег, так много снега…

-Ты что-нибудь слышал? Кажется, кто-то здесь есть,-  голос принадлежал одному из спасателей. Он находился в нескольких метрах от места где лежала Мира.

-Я…снег…белый, вижу…рядом,- тихий еле слышимый голос прозвучал в темноте. И на голос он был едва похож, кряхтение и жуткий кашель. Кровь вытекала с губ прямо на ветку, торчавшую из шеи. Спасатель на секунду замер. Чрезмерная сила воли, больше объяснений не было. Человек тем более женщина, с такими чудовищными ранами смог выжить лишь только в американском кино. Но нет, перед ним лежало с потрескавшейся черной хрустящей кожей тельце девушки. Однако едва в этом полутрупе можно было опознать пол. Обгоревшая голова и лицо, выплывший глаз, кровь, смешанная со слюной и стекающая с того, что раньше можно было назвать губами. Носа нет, как и всей нижней части тела. Его придавило куском железа, хотя нет, просто отрезало как огромным ножом. Рука прижата и похоже навсегда крылом самолета.  Целой была лишь грудная клетка, левая рука и, если не считать ожогов голова. Создание, что всей своей сущностью желало жить.  Хотя казалось только несколько минут.

А вечер был прекрасен, как и говорил Грушницкий. Но запах сгоревшей плоти, рухнувший самолет глубокой ночью, пожар, и погибшие в этом пожаре дети, шестьдесят три умерших и трое спасённых, сделали вечер адом на земле.

 

-Мы вкололи ей обезболивающее в тройной дозе и биостимуляторы. Сердцебиение слабеет, некоторые участки мозга уже отмирают. Шансов выжить катастрофически мало, - молодой ассистент готовил аппаратуру и инструменты к операции попутно объясняя главному врачу ситуацию, произошедшую несколько часов назад, - её привезли в ужасном состоянии. Доктор Вишневский, вы точно хотите провести эту операцию? -

-Вместо слов займись подготовкой,- рявкнул в ответ врач. Ассистент лишь потупил взгляд и верный своему начальнику направился к аппаратуре.

Через гортань Миры были просунуты три трубки, к её грудной клетке и голове подключены нейродатчики, то и дело мигающие и сообщающие нейродинамику мозга.  Половина тела отсутствовала напрочь и забыта где-то на месте крушения. Врач взял в руки скальпель и вскрыл её обгоревшие ткани, обнажая оставшиеся органы. Хлынул поток крови и датчики запиликали. К этому времени подбежали медсестры с донорской кровью и частями органов. Вишневский осмотрел левую руку и провел к ней небольшой поток электричества. Рука оставалась неподвижной и можно было заметить, как из предплечья потек гной.

-Заражение, придется делать ампутирование. Когда подвезут эти чертовы железяки?!-

Доктор осторожно стараясь не задеть грудную клетку стал отпиливать руку. Кожа слезла и обгоревшие куски упали на операционный стол. Гной, смешанный с кровью и какой-то жидкостью, измазал печатки врача и фартук. Рука поддалась сразу же на третье движение Вишневского и отпала как ненужный кусок нечто постороннего. Мира оставалась без рук и ног, у неё отсутствовал таз и пара органов. Только благодаря подключению к аппаратам и своевременному вводу множества лекарств ей удавалось жить.

-Подключил регенератор? Нужно нарастить печень и почки,- врач подошел к компьютеру и стал тщательно что-то печать,- после нужно наладить работу органов и восстановить поврежденные участки мозга.  Процентное соотношение?-

-Десять процентов, практически смертельно. Я постараюсь  заменить отдел на бионический имплант. Также можно заменить селезенку и часть оторванного кишечника. Как и кожу, я наращу  желудок, там немного всего около пятнадцати процентов. Ввожу биостимуляторы,- ассистент подсоединил к капельнице целый ряд подвешенных мешочков.

-Скажи медсестрам, чтобы вместе с протезами ног и рук привезли и глазное яблоко. Сетчатка глаза не поддается восстановлению,-

-Как скажете,-

Вишневский взял регенератор и направил его на обугливавшиеся остатки органов. Современные технологии не способны наращивать всё  с нуля, однако если существует всего несколько клеток, они  могут ускорить процесс деления и с небольшой вероятностью полностью регенерировать утраченные ткани.  На практике было проведено множество тяжелых операций, но не все имели хорошие результаты.

На экране Вишневский контролировал поток регенератора и стимулятор, на микроуровне он видел деление клеток и мог предсказать дальнейшее поведение организма.

-Дело плохо, ткани не регенерируются. Клетки умирают. Живо вводи имунномодуляторы, не допусти разрастание опухоли,-

К тому времени подвезли бионические протезы.

 

-Проверь нервы,- голос врача, точно голос спасателя прорезался сквозь тьму. Что-то чужое около туловища шевельнулось под его голос.

-Теперь проверь работу суставов и мышц,-

Рядом её рука точно не своя снова дернулась, но на этот раз сильнее и резкими толчками. Пальцы (или не они?) сжались. Все было её, однако, что-то не так.

-Отлично. Уровень гормонов   в норме, поджелудочная тоже. Имплантанты работают исправно, но несколько ночей придется посидеть на ноотропах,- Вишневский приоткрыл веко Миры и посветил фонариком,- рефлексы на месте-

Танцовщица теперь окончательно проснулась. Она поморгала пару раз и завыла. Ломота была во всем теле. Кости горели и мышцы вывернуты наизнанку. Все было таким непривычным и холодно, было так холодно. Боль обернула каждый орган.

-Уберите, уберите, уберите…- слова вырвались кряхтением, она попыталась повернуться, но рука как будто затекшая не поднималась. Она не чувствовала их. Ни ног, ни рук.

-Где они? Что с руками? Где мои руки? А ноги…как ноги? Почему я их не чувствую. Не могу пошевелить, они не шевелятся. Доктор почему? Что со мной не так? Больно как же больно…боже, боже,-

Позвоночник не слушался, дышать было тяжело. Все давило и пронизывалось мелкими судорогами. С каждым вздохом казалось, что в кожу впивается тысячи мелких острых осколков. Жгучая как кипяток кровь поступала к вискам.  Пульсации сердца отдавались во всем теле. Но что же с руками и ногами? Они есть, и одновременно  их нет. Мира покрылась мелким потом и стала часто-часто дышать. Она попыталась двинуться снова, но резкая молниеносная боль парализовала даже голову и всю шею. Крик глухой и прерывистый вырвался из неё. Девушка заплакала, но слезы потекли только с одной стороны лица. Глазной протез сдавило от напряжения, и боль стала пуще прежней. Порой перед глазами проступала темнота и вот-вот Мира готова была в неё провалиться.

-Почему я не могу ими двигать? Что случилось? Где они…-

Кушетка медленно поднялась, и перед её лицом предстал врач Вишневский. Вытянутое лицо и седые волосы, как она и представляла. Мира замолчала и впервые увидела своё тело.

-Вам нужно успокоиться,- он улыбнулся, но слишком вымученно.

А её тело! Что за ужас. Невыносимо все горело. И это уродство? Что это?

-Руки…не мои руки,-

-Вы совершенно правы. Бионические протезы в вашем теле теперь заменяют вам руки и ноги, несколько органов, часть кишечника и желудка. Ваши кости теперь замещает экзоскелет на органической имитации. В аварии пострадала часть мозга, нам удалось нарастить его местами, где не удалось вставили имплантат. Взрыв был неведанной силы, можно сказать, от вас осталась только половина туловища, за исключением пары раздробленных ребер,-  ладонь врача прикоснулась к плечу Миры,- вам придется нелегко и это правда. Сейчас мы будем тестировать ваши нервы, и в дальнейшем мы надеемся на их совместимость. Давайте поработаем над этим,- Вишневский достал небольшой аппарат с нейродатчиком и подсоединил их к протезу руки.

-Сейчас вы почувствуете некий зуд в руке. Попробуйте ей пошевелить,-

Зуд и вибрация действительно наполнили всю руку. Мира напряглась и снова попыталась двинуться. Поток жара и одновременно невыносимой ломоты пронесся за считанные секунды, мышцы стали ватными. Рука изогнулась и от этого танцовщица закричала.

-Прекратите! Мне больно! Хватит! -

Спустя несколько часов постоянного наблюдения и тестирования танцовщица совсем выбилась из сил. Она чувствовала, не сразу, а постепенно как конечности прирастают к ней, становятся родными. Ей удавалось даже ощутить какая гладкая была простыня под ней. Но за эти ощущения пришлось платить жуткой болью.  В глазах мутнело от каждого вздоха, все пульсировало и будто отделялось от неё. Вдох, выдох такими громкими никогда не казались. Туловище стянутое со всех сторон с огромной силой стирало грань, когда можно было сказать где именно находятся ребра, а где позвоночник. Все поменялось и перевернулось. Непривычная каждодневная боль, ломота и вечные судороги изматывали. Сил катастрофически не хватало. А самое ужасное было ощущение внутри себя пустоты. Не было чувства голода, совершенно отбило аппетит. Не было страшно и волнительно, не было грустно и тяжело.  Было лишь пусто, ватно и хотелось избавиться от ноющего тела.  Зачем спасли? Почему сделали чудовищем? Была ли она вообще человеком? А что делает людей людьми? Глупые и навязчивые мысли изматывали не меньше чем чужеродные запчасти.

-Доктор, могу ли я есть? - Мира посмотрела на висящую над головой голограмму ведущего. Он рассказывал о молекулярной кухне и неповторимой популяризации сойлента. Ей казалось, что настоящую еду не заменит никакая искусственная дешевка.  Эти сойленты мерзость, чем-то напоминающие мусорку.

-Первое время мы будем держать вас на капельнице и стимуляторах. Пока что есть вам категорически запрещается. Если реабилитация пройдет успешно, возможно вы сможете покушать в хорошем заведении,- Вишневский сделал еле заметный укол,- сейчас мы наладим немного слуховые аппараты и голосовые связки,- врач проделал пару манипуляции над кушеткой и с разных сторон словно ремешки к телу Миры были подключены проводники, плотно обернув даже голову. Сергей Вишневский вывел из-под постели небольшой агрегат с сенсорной панелью.

-Вы слышите меня довольно хорошо? Или случаются перепады давления? –

Мира к себе прислушалась.  Правое ухо действительно разбирало намного больше звуков, а в левом царила некая приглушенная атмосфера.

-Под давлением, что вы имели в виду? - девушка открыла глаза и посмотрела на врача. Тот набрал что-то на панели, ввел ввод и на мгновение Миру парализовало. В оба уха стрельнуло, а затем кто-то и вовсе убрал из неё способность слышать. В пространстве образовался вакуум, и любая ориентация в нем пропала. Тело носило из стороны в сторону, и при попытке прижать к голове руки оно решило супротивиться. Ненужным хламом конечности продолжали лежать на кушетке, лишь ломотой и болью напоминая о своем существовании. Кожа вся снова покрылась потом и крик невозможно было сдержать.

-Я не слышу, не слышу…-

Мгновение, потребовавшееся лишить девушку слуха, понадобилось чтобы снова его вернуть.  Силы, что продолжали держать танцовщицу все ещё в этой реальности, теперь окончательно оставили её и Мира, опустив голову, позволила темноте полностью ей завладеть.

 

Полицейские всегда выглядели немного одинаково. Коротки волосы, спецодежда, любая мелочь повторялась из раз в раз. Общие черты лица тоже практически не отличались. Прямой нос, иногда бывал с горбинок. И появилась она тоже не случайно, скорее в патруле, когда наткнулся не на совсем праведную компанию. А грабили ли они или просто запугивали очередного не сопротивляющегося, к сожалению, неизвестно. Цвет глаз в большинстве случаев карий, а если и бывали голубоглазые, то обязательно с какой-нибудь характерной только для них чертой. Как, например, ямочка на щеке и что-то вроде того. Ногти у всех коротко пострижены и то ли по уставу, то ли по удобству. Однако было различие в том, что не каждый удосуживался чистить обувь. Но именно у этого капитана она сияла. Мужчина прошел в палату и снял шляпу, показав свои коротенькие черные как смоль волосы.

-Когда я услышал, что произошло…- Мира нахмурилась, не дав закончить капитану предложение.

-Ты привел Мишу с собой? –

-Нет, нет. Ему ещё рано с тобой видится. Знаешь я очень сильно волновался. Конечно, то что с тобой случилось…это назвать…- Алексей помял свои виски и вздохнул. Он всегда держал прямую осанку, но здесь сгорбился и несмотря на то, что был высок, стал казаться намного меньше. Мира напряглась и попыталась двинуть сначала плечом, затем локтем. Боль волнами исходила от руки, пульсировала и билась судорогами.  Но ей так хотелось утешить мужа, хотелось, чтобы ему полегчало. Немного дергано и ломающимися движениями она сдвинула руку и положила свою ладонь на его колено.

Алексей замер. Он не заметил пота и слез жены, не заметил тех стараний, которые она прикладывала для этого небольшого движения вперед.  Глаза капитана округлились, и он вскочил. Нервно провел рукой по волосам и кашлянул, отойдя как можно дальше от своей супруги. Носом своего ботинка он стал постукивал по кафелю, выражая таким образом испуг и отвращение. Рука Миры повисла безмолвно рядом с кушеткой.  Слезы идти перестали и её охватило шок. Родной человек отвергал её. Отвергал то, что с ней стало, ненавидел жену в таком состоянии.

-Я был у доктора и знаю, что они натворили. Если честно, подонки,- он выплюнул эти слова и продолжил,- они сотворили непостижимое. Это неправильно, против природы. И если не в природе дело, то они нарушили пару уголовных законов. В нашей стране запрещено кибернезировать тело больше чем на 45%. Зверство,- капитан посмотрел на жену, но ежесекундно отвернулся,- смотри во что они тебя превратили. Как я покажу тебя сыну? Что он скажет? Ему почти двенадцать, он совсем мал, для того чтобы его мама стала такой! Что делать? Посадить за решетку эти ублюдков? Уродуют людей, вставляя своё железо вместо ног и рук.  А как прикажете жить нам – их семье? Позор, позор не только для тебя, но и для меня как для полицейского. Как смог такое допустить? Нужно было добиться от тебя, чтобы ты свои танцы бросила и занялась нормальной работой. Перестала видеться с Грушницким, этой мразью. Хотя царство ему небесное. Чем тебе не уходила госслужба? Меня слушать ты не стала и вот пожалуйста, ты не можешь даже сыну показаться,-

Алексей с жаром выплескивал слова, иногда весьма неохотно кидая взгляды на жену. А Мира сидела тихая и боялась проронить хоть слово. В его глазах она уже не была человеком, и кажется давно перестала быть любимой.

-Хочешь сказать,- танцовщица проглотила ком в горле,- лучше бы я умерла? - эта фраза давалась ей тяжело. Мира хотела умереть и не хотела приносить столько несчастий. Жизнь была слишком роскошной для неё. И сколько бы она не думала о смерти, узнать, что родной и близкий человек думал точно также больно. Лучше бы ты умерла, именно так и читалось на его лице.

-А жить? Как ты будешь жить дальше? Думала ли ты обо мне и сыне? Даже не известно, как отреагируют окружающие, тебя лишь сожрут живьем, костей не оставив,- капитан вскрикнул от нахлынувших эмоций,- этот твой доктор мразь! Он сделал из моей жены – чудовище,-

Мира проглатывала слезы раз за разом. Истерики добился её муж. Невыносимые слова с каждой минутой били сильней, то в грудь, то под дых. Перебивало дыхание, и она чувствовала, как распухло лицо.

-Как же ты можешь…-

-Знаешь, я думаю нашей совместной дальнейшей жизни места нет,- капитан подошел ближе и Мира смогла рассмотреть его лицо, выражавшее лишь одну злость. Никакой жалости.

-Обдумай! Обдумай ещё раз! - танцовщица уже не могла просто говорить она кричала. Внутри разрывало на части. Как он мог ей это сказать? Почему не поддержал? Почему ему противно? Что она сделала не так?

-А что именно? Ты опасна для нашего ребенка, не способна к супружеской жизни. Тебе грозит инвалидность. А что если ты не сможешь ходить? Всеобщее презрение и ненависть, наш дом постоянно будут атаковать недовольные твоим положением. Люди не чувствуют жалости по отношению к киборгам. Тебя перестанут воспринимать как человека,-

-Почему? Только из-за того, что у меня нет рук и ног? Только из-за того, что я попала в случайную аварию? Ты преувеличиваешь! Люди не звери! -

-Это была не случайная авария, Мира! Это террористический акт. В ваш самолет специально заложили бомбу,-

Мира затаила дыхание, казалось она вообще никогда не сможет дышать.

-Бомбу? -

-Си-фор заложили прямо в багажном отсеке. По классике,-

 

Неизвестно было сколько займет выздоровление. Может быть два года, а может лет десять. Или никогда. Никогда было самым вероятным вариантом, вам не кажется? Она не могла принять своё новое тело. Чужеродный механизм, чисто внешне, конечно, схож с обычным, только такой не свой. Кожа очень гладкая, видно сразу – фальшивка. Руки красивые, но дерганные, движение не естественные.  И сила в них, такая что не может быть даже у здорового мужчины. Это ненормально, противоестественно. А ноги ведь тоже ровные и женственные, но походка очень напоминает патрульного дрона. Тяжелые шаги, не такие как у дамы. Грубые и резкие. Осанка была прямой благодаря экзоскелету внутри, но чувство будто подвешена как кукла на подставку. Живое и родное чувствовалось только около сердца. Но оно предательски болит, желая распасться на куски. Вот-вот умереть. А сын? Любимое дело? Она не могла взять и забыть свою прошлую жизнь. Взять и выкинуть из головы образы родственников и родителей. Что же скажет мама? Допустила бы она, чтобы её дочь так думала? Они сейчас заграницей, работают не покладая рук, выплачивают её больничные счета. Из-за проклятых деталей не могут навестить, то ради чего работают сутками напролет. И как, зная сколько сил прикладывают её любимые и родные, она может думать о смерти? Смерть выходом не была. Ладно страдает Мира, и плевать если даже сойдет с ума. Но нельзя, чтобы было больно другим. Нельзя, чтобы её мальчик рос без матери. И чтобы забыл её лицо, или стыдился каждый раз, когда упоминают на форумах и в новостях её имя. Пускай хоть и этими руками и ногами, но она должна встать и хоть раз обнять сына, мать и отца.

-Знайте, Мира, мы с вами в этом центре уже шесть месяцев. И честно признаться, если я был вашим преданным поклонником и даже посещал ваши выступления, то сейчас я вами полностью покорен. В прошлом месяце вы не могли даже держать яблоко, а сегодня смогли обойти всю свою палату. Я пропишу вам ещё спорамина и назначу нейростимулирующие процедуры. Пока что анализы благополучные,- Вишневский похлопал пациентку по плечу,- насчет боли. Чувствуете ли всё ещё по ночам и при движениях? -

-Болей нет,- Мира улыбнулась и даже вытянула обе руки перед собой, сжав и разжав пальцы.

-Есть небольшие сбои в управлении. Например, когда я хочу дернуть плечом получается, что сгибается локоть. Ещё я чувствую, как без движения застывают мои мышцы и мне хочется их размять. Это нормально? Раньше этого не было,- девушка встала с кушетки и немного пошатнулась, потеряв равновесие,- нога затекла! Представляете она затекла! - Мира закричала практически на всю палату пораженная этим открытием.

-Значит начнем тестирование и посмотрим, как организм будет реагировать на тяжелые физические нагрузки,- врач поправил очки,- Бег, потягивание, пресс. Постарайся сегодня развить мелкую моторику рук. Я принесу тебе для этого соответствующие приборы,-

-Приборы? Я думала папье-маше…- её прервал смех Вишневского.

-Нет, что ты. Будем снова проводить нейродатчики. Пойдем,-

Врач записал результаты в больничный электронный лист и с улыбкой показал на дверь. Девушка осторожно зашагала, иногда вздыхая от приложенных усилий. За дверью ощущалось чье-то движение и пробивалось множество голосов. Вишневский забеспокоился, как и Мира. Они открыли дверь и в палату ринулась группа журналистов, выкрикивая что-то неразборчивое, за ними послушны летели камеры-дроны сферичной формы. Вся техника зажужжала, и какофония звуков ударила в слуховой аппарат танцовщицы. Она попыталась отвернуться и даже спрятаться от людей за доктором.

-Это правда, что ваша половина тела – механизм? А то, что в ваш мозг вживлен чип? -

-Можете ли на прямую выходить в информационную сеть? -

-Не считайте то что с вами сделали доктора – зверство? Как вы живете с таким количеством железа вместо органики? Почему вам не пересадили донорские органы? -

-Как проходит лечение? И знают ли ваши родственники об этом? -

-Почему вы не появляетесь на публике? Вы чего-то боитесь? Врачи что-то скрывают? -

-Вас не смущает, что это уголовное преступление? Как долго вы намерены скрываться от правосудия? -

 Вишневский вызвал патрульных роботов и призвал всех немедленно убраться из палаты пациента. Журналистов это не останавливало, и вопросы продолжали сыпаться вновь и вновь. Некоторые были провокационные, а другие содержали скрытые угрозы. Казалось весь мир был враждебно настроен по отношению к танцовщице, которая теперь превратилась для всех в объект отвращения и насмешки. Конечно не только врачи и медсестры понимали, что такое отношение безжалостно. Так продолжаться не могло.

Глухие шаги в холле дали понять людям, что патрульные рядом. Работающие механизм со свойственный только машинам ритмом появился вскоре и в палате.

-Сохраняйте спокойствие. Просьба покинуть помещение без сопротивления. Вы нарушили медицинский покой, просьба покинуть помещение без сопротивления,- электронный голос в отличие от минора Вишневского смог действительно привести в чувство журналистов.

Репортеры покинули помещение, но беспокойство и нервозность теперь не давали танцовщице мирно заснуть. Спорамин и даже тройная доза обезболивающего не помогали. Как долго ей прятаться? Готова ли она к порицанию? Сможет ли побороться за будущее в котором хочется жить?  Мысли мирно текли по кругу. Нужно было заявить о себе в самом начале, не давать повода для фантазии окружающих, успокоить толпу на корню. А так она заставляет их сомневаться в собственной репутации. Кто же теперь она для своих поклонников?

Мира не сидела на месте, она ходила по палате и пару раз поприседала. Она встала на планку и смогла отжаться. Но от движений нервничать начинала только больше. Вовсе не уснуть ей. Танцовщица нерешительно открыла глейс, а затем и медианет. Быть готовой ко всему не приходится, а негативные комментарии читать доводилось не в первый раз. Пока она листала тонны отзывов, то немного погрустнела. Зарубежное СМИ тоже встрепенулось, английские журналы, репортеры и злобные блоггеры, накинулись на Миру. Они сумели задеть её семью, провести у них интервью. Не добрались лишь только до её сына, но тут наверно подсобил Алексей. Его репутация была безупречной, отличный полицейский, сам характером неплох, трудолюбив и для его должности это, пожалуй, главное. Физически вынослив, не боится работать, быстро добился продвижения как по карьерной, так и по социальной лестнице. И все же почему Мира вышла за него замуж? Она и сама не помнила, казалось, что любила для безумия его жажду вырваться на передовую. А там как-то само покатилось, затем предложение несколько месяцев безмятежного счастья. И сын конечно появившийся вскоре, только благодаря его рождению она наверно не заметила, как Алексей изменился. Перестал стремится вверх, стал раздражителен и зол. Ему не нравилось, что на работе все чаще заменяют обычных и нормальных ребят на исполнительных и прилежных роботов-патрульных. С тех самых пор при каждом слове техника ворчал и презрительно косился. Сводила возможно того с ума мысль, что и его выгонят с работы. Ведь проще было поставить на его место идеально написанную программу и засунуть её в железяку. Правильно ли он мыслил? Не слишком категорично и накручивая себе? Но таков был его характер, Алексей был взрывной, опасный, бросающийся сразу в огонь и переходящий иногда без повода в крайности. В молодости, когда им было только по восемнадцать, это казалось таким забавным. Он был по-настоящему азартным, делал ради любимой глупости. Но со временем, эта горячесть перерастала в истерики. Выставляя себя на публике безукоризненным, он отыгрывался на своей семье. Тогда и решила Мира, что ни за что не бросит танцы, будет уезжать в гастроли и ездить по всему белому свету. На зарплату полицейского она не могла отправить учиться за границу Мишу, а таким образом накопила их для сына. Он оказался умным мальчиком и в свои неполные двенадцать даже смог выбить из университета стипендию. Однако сейчас, когда денег катастрофически мало, он снова вернулся в СССР, Мира верила, что с ним должно быть все хорошо.

 

«Разве пример Мирославы Легкой не пример женщины сильной и самоустремленной? Она показывает всему миру, что медицина совершает прорыв! Никакие травмы и увечья не страшны теперь нашему организму. Человек, потерявший ногу, сможет ходить и заниматься фигурным катанием, человек, потерявший пальцы, сможет рисовать и почувствовать какая вода горячая или холодная. К чему эти нелепые обвинения? Она не жертвовала своими частями не тела! Не делала это для накрутки голосов и всеобщей привязанности, не шла на поводу у моды, когда протезы намного функциональней обычных глаз. Вспомните певицу Адрию, которая вставила их себе и навсегда потеряла зрение, потому что операция не удалась. Помните, что технология сейчас не настолько сильны и протезы с имплантатами — это необходимость для людей с ограниченными возможностями! Не аксессуар, уж тем более.  Мирослава попала под руку террористов, с которыми наше общество просто на просто не смогло совладать. Наша нерешительность превратила человека в инвалида. Мирочка, ОЛОВ и множество сообществ по борьбе вот с такими стереотипами всегда на твоей стороне.»

Блоггер Снежинка

 

«Абсурдность! Несмотря на прогресс и необычайный шаг вперёд для медицины, в особенности биоинженерии и нейробионики, мы не может опустить тот факт, что был нарушен закон. Встает вопрос о том, что же теперь перед нами? Что за существо? Она не опасна для общества? Сила механизма доказана, и превосходит человеческие возможности. А что если богатенькие детки захотят быть такими же как Мирослава, что если все выйдет из-под контроля? Мирослава подавала надежды, дала новое дыхание искусству. Она стала примером подражания многих подростков и взрослых людей. Это печально, и мы будем скорбеть о павших пассажирах Боинга 373. Однако в мире ещё не было человека, который вживил бы себе столько искусственно созданных органов и протезов. Народ попросту боится. Это неестественно. И её желание дальше пробивать в хореографии и сцене немыслимо. Мирослава не может состязаться с более здоровыми спортсменами, ей не встать снова пьедестал славы. И дело даже не в том, что у неё нет ног способных танцевать, остальные танцоры напротив перестают быть соперниками. Как тренер она тоже не способна существовать. Скоро Мирослава потеряет ощущение усталости, и не будет знать, как болят ноги от тренировок, её протезы способны на большее, чем человеческие кости и сухожилия. Тренер, так называемый, не сможет просчитывать тонкости тренировок и невозможно предсказать какие травмы такой тренер принесет в будущем детям. По той же причине я поддерживаю позицию мужу, касательно похода в суд. Что будет с её ребенком? Не будет ли это опасно для него? Я не говорю, что Мирослава не должна существовать. Но это существование далее просто невозможно.»

Корреспондент электронного издания «Будущее социализма» Бессонов Г.О.

 

 

 «Что значит – чудовище? Не хотите ли вы сказать, что всю люди с какими-либо протезами после травм или от поражения генетического заболевания – чудовища? Что их теперь истребить? Можно ли так говорить, когда у человека горе? Мирослава мужественно справляется со своим нелегким положением, а вы хотите лишить её семьи. Это не-людски что ли.

Мирослава выступала за спокойствие народа, боролась с терроризмом, вкладывала много денег в пожертвование детям из детских домов, в разбитие минобороны и даже дошкольного образования. Этот человек столько делал для своей страны, разве что не убирал за вами мусор и не вытирала вам рот после завтрака. Я была бы счастлива если она была учителем моего ребенка и не важно по хореографии или биологии.

Все её старание свелись к банальной мести. Народ встал за её спиной против терроризма, и когда Мирослава пала жертвой экстремистов стали втаптывать её в грязь. Она перестала быть полезной?

Для поддержки Миры мы создали несколько благотворительных фондов и даже смогли собрать немалые суммы.

Мирослава не думайте, что мир погряз во лжи и лицемерии. Многие ваши фанаты по-прежнему с вами и им остается только восхищается вашей силой воли. Ваш сын должен гордится вами. Несмотря на то, что от вашего тела практически ничего не осталось и руки вам заменяет сплав металлов, вы по праву называетесь человеком с большой буквы «ч». Пожалуйста боритесь за своего сына, не унывайте и ни за что не опускайте свои новые руки»

 

Член сообщества «Серебряная длань» Бородинская А.В.

 

«Гуманно ли обвинять человека в случившемся? Она была жертвой. Протезы или что-то другое, имеет ли это смысл, когда медицина смогла спасти практически безнадежный случай? Несомненно, сила такого рода пугает. Но что может сделать танцовщица, чья судьба и мечты рухнули? Ей остается лишь найти себя новую в этом мире. Не делайте из мухи слона, она не станет злодеем и не пойдет крушить город и отнимать у ваших детей конфеты.»

Аноним

 

 

-Встать. Суд идет,- прогремел на весь зал суда мужской голос секретаря.  Из дверей показалась женская хрупкая фигура. Лет возможно было около пятидесяти, в глазах проступающая холодность и прагматичность. Человек на случай удобный и дотошный, это можно было сказать по обстановке, царившей на её столе, тот сиял чистотой и порядком. Впрочем, как и стол секретаря, хотя по взгляду и манере речи нельзя было о нем такого сказать. Ничего личного на столе не было, лишнего тоже. Относилась судья к работе как к работе, ничего с этим за пределами суда не имея. Жалость ей не досталась генетически, а в суровых условиях даже не вздумала проявляться в дальнейшем. А нужна ли она была вообще? Жалеть – видеть в человеке его слабости и относится к ним снисходительно. А можно относится в её деле хоть к кому снисходительно?  Пару седых волосинок даже через половину зала можно было увидеть в идеальной прическе. Сколько все-таки внимания к своей внешности. Судья элегантно присела, сначала склонив голову. Все вслед за ней сели.

- Рассматривается дело N TR-53I, дело о разводе и разделения имущества. Муж Алексей Ярославович Легкий настаивает на лишение родительских прав своей жены Мирославы Александровны Легкой, и просит суд о единоличной опеке над ребенком,-

Судья Глинская движением руки дала понять, чтобы продолжали.

- Однако жена Мирослава Александровна Легкая не согласна с решением мужа о разделе имущества и претендует на разделение родительских прав в пользу жены, давая отцу право лишь изредка видеться с ребенком,-

На этот раз Глинская повела бровью и осмотрела Миру с ног до головы. Танцовщица почувствовала, что обстоятельства складываются не в её пользу.

-Почему отец настаивает на лишение родительских прав? -

Алексей вскочил с места, его лицо пылало алой краснотой.

-Она опасна для моего ребенка! Вы посмотрите кем она стала.  Разве то, что с ней произошло не повод бояться за будущее Миши?  Кем вырастет ребенок рядом с ней? -

Глинская постучала по столу.

-Сохраняйте спокойствие и не разводите балаган, Алексей Ярославович,- она взяла из рук секретаря электронные документы,- то что вы находитесь на государственной службе должно было сделать из вас человека сдержанного и терпеливого. Я не помню, чтобы в уставе было написано, что вы можете позволять себе такое поведение,- взгляд судьи перекочевал на адвоката, сидящего рядом с Мирой.

-Уважаемый Суд, мой клиент Мирослава Легкая не претендует на какую-либо собственность Алексея Ярославовича, а также отказывается от алиментов, однако просит суд ограничить родительские права Алексея Ярославовича, договорившись на определенное число часов их встреч с ребенком несколько раз в неделю под надзором какого-либо родственника или матери. Алексей весьма вспыльчив и иногда не контролирует свой характер, его поведение может негативно сказываться на ребенке,- адвокат передал суду материалы. Глинская кивнула и снова махнула рукой представителю мужа.

-Уважаемый суд, Алексей Ярославович требует, чтобы квартира в Москве осталась за ним, он не претендует на машину и дачу в Набережных Челнах. Депозиты он предлагает поделить, но отказывается оплачивать больничные счета Мирославы Александровны, а также просит суд лишить мать родительских прав и предоставить Алексею единоличную опеку. В связи с проведенной операцией и заменой конечностей на механические протезы, мой клиент волнуется за здоровье и психику ребенка, он может расти в нездоровой обстановке. Его мать с новым телом не способна заботиться о детях,-

-Какие у вас доказательства несостоятельности моего клиента? У вас есть справки где говориться о том, что Мирослава не может ходить или передвигать руками? Она проходила реабилитацию больше двух с половиной лет. Отзывы клиники и врачей положительные или возможно у вас имеются справки о её психологической нестабильности? - адвокат Миры на своем лице не отразил никакого недовольства, напротив тот даже не посмотрел на собеседника. Голос кстати не поднялся и на пол тона, и был так сух в своих речах, как и раньше.

-Трагедия такого рода не исчезает из памяти человека так внезапно. Люди после войны или просто человеческой жестокости проживают свою жизнь порой за бутылкой от разрывающего горя внутри, либо отыгрываясь на своей семье. Возникает определенный риск, и можем ли мы допустить подобное? – представитель мужа тем не менее очень тщательно обыгрывал голос, наполняя его то трагедией, то драматическими нотками. Звучал он убедительно, но лишь благодаря красноречию. За слова не стояло официальных справок, документов, явок. Ничего что могло добавить реалистичности и правдивости.

-Призываю сохранять порядок в зале суда,- Глинская помассировала переносицу.

-Суд принял во внимание обе стороны и удаляется в совещательную комнату для вердикта,-

Все снова встали. Мира молчала и сжимала кулаки.  Когда судья покинула зал заседания, танцовщица сорвалась с места. Ей не хватало воздуха, кислород был жизненно необходим.  В глазах мутнело. Неужели у неё отберут сына? Оставят совсем одну?

На выходе из здания девушка ахнула. Около здания суда собралась толпа народа. Везде мерцали голограммы переливались всеми цветами радуги. Лозунги и крики в поддержку Мирославы были грандиозны. Огромные цифровые плакаты и даже роботы, не прекращавшие вещать о подвиге и силе воли танцовщицы.

-Вы не можете отобрать у неё сына! -

-Мирослава вы стойкий человек! Вы не проиграете дело! -

Было столько высказываний и протестов, со всех сторон окружали люди. Музыка, голография и манифест – все это было создано ради неё обычной девушки-танцовщицы.  Мира поверила в себя спустя столько времени, она воспаряла духом. Угасающий огонек зажегся в её глазах. Все её труды люди видели и замечали, о ней не забыли и не втоптали в грязь.  А на самом верху всех этих мерцающих и сияющих новшеств технологий светилась огромная цифра в несколько миллионов. Это были голоса, которые участвовали в принятие решения судом на общегосударственном портале. Мира всегда была против такой системы власти, когда обычный человек мог решать судьбу целого государства, а иногда думала танцовщица: «что может один голос?». Он не сможет построить больницу для нужд поселка или поставить ради удобства с домом почту. Но что если голосов миллионы? Что если каждый поддерживает и сочувствует, что если энтузиасты и просто добрые люди не вымысел? Ведь когда настала трудная минута за ней потянулись, её не бросили на произвол судьбы, а наоборот протянули руку и сказали не отчаиваться. Пускай не вся страна, а ничтожные 2-3 % от всего населения. Но этих цифры потрясали до глубины души, она заставляли трястись от такой мощи. Где-то в сознании закралась мысль о величие СССР и не безразличии людей к таким ситуациям. В такой атмосфере и рождается любовь к родине. Мире с самого начало не нужно было бороться одной, мир жесток и несправедлив и это правда. Но разве мы не должны в таких условиях только сплачиваться? Зачем грызть друг другу глотки? Ради чего? Что не может один могут тысячи, вместе мы представляем собой слаженную и рабочую систему, а один может только извергать на других обвинения в своих неудачах, общество будет мешать и вскоре человек вообще перестает двигаться вперед. Дружба и сострадание ближнему стали некой сказкой, и мы давно перестали в это верить, однако мир, который лишь кажется нам жестоким и несправедливым выдумали мы сами, и сделали его таким тоже мы. Природа, звери не могут приносить в этот мир зла и смещать равновесие. Тот мир, который мы называем жестоким и злым в нас самих, и всем сердцем отдаваясь этой глупой идее о несправедливости, поступаем с другими не лучшим образом, не ищем дружбы и относимся ко всему потребительски, быстро присваиваем чужое и не думаем, как наши слова могу повлиять на судьбу окружающих. Но какой смысл в такой жизни? Где в этой жизни легкость, радость и доверие? Как можно жить лишь в мире предательства обмана и безграничной наглости? Получать от других то, что тебе требуется, и не отдавать что-то взамен. Жить только ради своего благополучия. Жизнь резко теряет свой первозданный облик, и нас с каждым днем сжирается одиночество в толпе. А искренние люди, желающие принести в этом мир справедливости и легкости сталкиваются с миром людей, которые живут по правилам жестокости. Миры встречаются, как правило не приживаются. А искренность в человеке убить довольно просто. И он тоже начинает верить в неизбежное. Замкнутый круг, который будет повторяться из раза в раз, из века в век.

Но иногда мы переступаем через этот круг. Пускай, для вечности это мгновение, и шанс один на миллиард, однако это полностью переделывает чью-то судьбу.  Всего лишь одна судьба, но оно того стоит.

-Встать, зачитывается решение суда,-

-Суд постановил: взыскать из заработной платы Алексея Александровича алименты в сумме 54 090 рублей, передать сына на воспитание матери Легкой Мирославы Александровной и разрешить посещение отцом ребенка шесть часов в неделю под надзором родственников или матери.  Акт о разделение имущества взять у секретаря. Суд окончен,-

 

 

-Я за вас так рад,- Вишневский пожал руку Миры и проводил к креслу,- присаживайтесь. Прошло столько времени с последнего осмотра. Как дела дома? -

-К сожалению, ещё не нашла работу. Денег едва хватает, но мои родители вернулись домой из заграницы и совершенно потрясены. Они никак не думали, что мой собственный муж может пожелать мне такого несчастья. Конечно в таких условиях я немного раскаиваюсь о своей позиции на суде. Алексей ни в чем не виноват, он добрый,- Мира присела на стул и улыбнулась. Ей было так приятно видеть старого доктора. Она не понимала, что её жизнь принадлежала всецело ему.

-Может чаю? - спросил Вишневский, но осёкся.

-Продвижений нет, я по-прежнему не могу есть. А вы обещали мне, что я смогу пообедать в самом лучшем заведении. Иногда я смотрю на то, что кушает мой сын, и никак не понимаю, как он запихивает в себя эти брокколи,- в воздухе витало напряжение, но Мира скинула это на свою усталость. Давно она так не откровенничала, что-то все-таки на неё нашло.

-Несмотря на всё вы его любите. Благородия и понимания вам уж точно не занимать,-

-Он был со мной всегда и в горе, и в радости. Но технологии и замена роботами людьми просто разбили его достоинство, человек потерял веру в свои силы. Я сожалению, что вовремя этого не заметила,-

-Будем надеяться, что вы найдете компромисс с Алексеем. Вашим словам я доверяю и, если вы говорите, что он неплохой человек, значит так оно и есть,- Вишневский тем временем стал набирать что-то в компьютере, запуская медицинский модуль.

-Довольно о моей семье, полагаю. Что с моими анализами? В последнее время коленки что-то коробит. Один раз они даже не согнулись, и я чуть не пропахала носом асфальт. Было немного неловко, но виду я не подала,- на лице конечно сияла улыбка, но на самом деле Мира тогда испугалась, да и сейчас пробивал легкий озноб. Такое случалось впервые, и столкнувшись с недугом танцовщица просто растерялась. Не было нужды описывать её истерику и даже слезы тем утром. Ей мерещилось будто ног и совсем не станет. Этого она боялась больше всего на свете.

-Знаете, за всю мою практику мне никогда в жизни не было так тяжело сообщать результаты исследований. Вы, Мирочка, не просто мой пациент или друг, я можно сказать вытащил вас с того света. Если не дал жизнь, то назвать по-другому не получается. И я бы рад вернуть время вспять и исправить наделанные мною ошибки при операции, однако технологии такого предоставить мне не в состоянии. Я здраво рассчитал все риски, и мог с легкостью сказать самое страшное что вам грозит это заражение или остановка сердца. Я был самонадеянным дураком, впрочем, признать это могу, нежели большинство медиков. Предсказывать будущее, не имея на это право моя непростительная ошибка…-

-Какое длинное вступление, Сергей,- перебила того Мира. Слезы к глазам неизбежно подбежали. Она знала, что происходит в её теле неладное, но надеялась на чудо. Или прожить ещё пару дней с сыном.

-Конечно, конечно,- Вишневский замолчал и поднес танцовщице электронные анализы,- ещё с прошлого вашего посещения я заметил, что некоторые органы стали отказывать. В принципе в некоторых и нужды не было, так как вы проходили постоянный курс препаратов. В планах же было слезть с них и полностью перейти на работу своего организма. Испытания вы и сами знаете провалились, я выяснял причины. Ожидал что вскоре мы добьемся долгожданной победы. Но сегодня,- тот выдохнул,- некоторые имплантаты отходят от вашего тела и наращённые мышцы начинают отмирать и гнить. Нервы около позвоночника и шеи пришли в негодность. От этого начинаются перепады в работе протезов. В скором времени вы перестанете ощущать мир тактильно, а затем постепенно вас покинет слух и возможно все это приведет к отмиранию мозга. Дать определенный срок, когда все это произойдет я не ручаюсь. Может год при соответствующем наблюдении и нескольких операциях,- Вишневский замолчал и отвернулся. Просто не мог видеть лицо девушки, оно было таким светлым, когда она только вошла в его кабинет. А сейчас покрылось тенью, той тенью безысходности словно весь мир предал её, оставил. Она вкладывала море усилий в своё дело до взрыва, а после него её борьба была ожесточеннее. Ей удавалось переступить свои страхи, а также страхи и опасения других. Как этой человек мог таить в себе душу необъятную, чудную и добрую. Мир вокруг казался игрушечным и ненастоящим, ох как хотелось бы что все это было ненастоящим.

-Где-то в глубине своего сознания,- та всхлипнула,- я смирилась со смертью. Готова была умереть до операции, ещё в самолете, а потом и на операционном столе. Я не сожалела о прожитой жизни. И сейчас, хоть мысль умирать мне претит, все там же я понимаю: места в этом мире мне нет,- Мира поднялась с кресла и, вытерев слезы, направилась к двери. Вишневский не стал её останавливать, не было смысла.

Мира вышла в холл и увидела сидящего на стуле Мишу.  Волосы коротенькие и светлые, как тополиный пух. У его матери такие же. Ясные серо-голубые глаза, папин нос. Осанка, как и учила Мира прямая, можно сказать гордая. Миша сидел и увлеченно играл в игры на глейсе, наверно, в войнушку, как и полагается мальчишкам в его возрасте. Мира запрещала долго пребывать в виртуальной реальности, но сейчас ей не хотелось что-либо ему запрещать. Она подошла поближе и помахала сыну.

-Мама! - белокурое чадо подбежало к ней и взяло за руку.

-Скажи, Миш, куда ты хочешь сходить? Недавно вышел новый голофильм «Звездные войны» или такое кино вышло из моды? - Мира рассмеялась и что не скрыть через силу.

-Может в планетарий? Недавно завезли супероборудование! Там такое происходит, мам! Мы даже сможем походить по поверхности Марса. Ты же знаешь, что я обязательно полечу на Марс? -