Екатерина Романова.
romanovaekaterinas@yandex.ru
Концерт
Концерт
— Вы красавица! Вы богиня! Вы идеал женщины!
— Возьмите цветы!
— Пожалуйста, распишитесь!
— А хотите, я подарю вам весь мир?
Мужчины обступали Татьяну толпой и преданно смотрели ей в глаза. Сзади толпились женщины, пытаясь передать через головы букеты.
— Ну что вы! Не стоит! — улыбалась Танечка
— Танюша! Выходите за меня! — закричали сзади
Девушка захихикала.
За плечо схватилась рука и больно сжала.
— Что вы делаете? — Таня попыталась оглянуться, но от чего-то не получалось. Пальцы продолжали все сильнее впиваться в кожу. Женщина испуганно заметалась.
— Татьяна Олеговна! — крикнул кто-то прямо в ухо
И Татьяна Олеговна резко подскочила на диване. Спину тут же скрутило узлом боли, слезы подступили к глазам, а потом уже привычно отхлынули.
— Что тебе, Вася? — тяжелый вздох только усилил боль в спине
— Да вам на сцену пора, а вы посмотрите на себя! — молодой, холеный, вертлявый ассистент Татьяны Олеговны поставил перед ней огромное зеркало.
— Убери сейчас же! — крикнула женщина и вместе с зеркалом от нее отвернулась седая и всклокоченная она сама.
Мятое платье, помятое подушкой и жизнью лицо. Ей не хотелось это видеть. Она хотела снова уснуть и еще немного побыть молодой, красивой и популярной. Она была такой много лет назад. Тогда казалось, что лучшие годы впереди…
Татьяна Олеговна, тяжело переставляя ноги и охая от боли на каждый шаг, побрела к душу. Она понимала, что ее ждут, но считала, что от предвкушения выступление покажется зрителям только лучше.
Неспешно она высушила волосы, накрасилась, с трудом натянула платье и позвала Васю.
— Почему он меня не торопит? Где он вообще?
Ей стало обидно. Поторапливания Васи стали ее любимой частью выступления. В такие моменты она ощущала свою значимость и величие. «Вас ждут зрители! Все в нетерпении!».
Сегодня въедливого мальчишки не было и это удивляло.
— Вася! — громко крикнула артистка
— Чего орете? — сунула голову в дверь уборщица, — Голос бы поберегли!
— Мне пора на сцену, а Вася…
— А вы дорогу не знаете, что ли? — удивленно округлила глаза женщина, — Часто вроде тут бываете… Слушайте! Выйдете, потом направо, потом прямо до синей ширмы, а потом по ступенькам вверх.
Татьяна Олеговна возмущенно подскочила, села взвизгнув от боли и снова встала, уже опираясь о стол.
Не спеша, больше из вредности, а не от боли она побрела по коридору. Если зрители начнут возмущаться, пусть Вася оправдывается, будет ему наказание, поделом ему — думала женщина.
Уже у сцены Татьяна Олеговна выдохнула, подняла голову и даже боль в спине стала почти не ощутимой.
Работников сцены не было видно, поэтому женщина просто взяла микрофон, взглянула в зеркало, улыбнулась в предвкушении цветов и оваций, а также последующего разбора полетов с организаторами концерта, которые так плохо все организовали.
Решительными шагами она вышла на сцену, вдохнула воздух, открыла рот, и по всему пустому залу гулко разлетелось:
— Что?!
Татьяна Олеговна заметалась из угла в угол. В голове роились мысли. Концерт отменили, а ей не сказали? Произошел природный катаклизм? Война началась?
Наконец она увидела несколько людей у дальнего входа в зал. Они что-то оживленно обсуждали, а Вася даже размахивал руками.
— Пионеры… Может быть срочное собрание какое-то? Карантин? Ну что за нахальство срывать концерт!
Татьяна Олеговна включила микрофон и хорошо поставленным голосом скомандовала
— А ну идите все сюда!
- Ну наконец-то! – закричали в толпе, и артистка увидела трех девочек, быстрым шагом направившихся в ее сторону.
Вася бежал следом за ними и просил остановиться.
Татьяна Олеговна постаралась быстрее спуститься и сесть в зрительном зале, пока не стало заметно больную спину.
Пионерки подошли, неловко столпились и замолчали. В конце концов худенькая блондинка, самая маленькая, толкнула вперед высокую, темноволосую девушку. Третья смотрела в пол, закрывая лицо длинной черной челкой.
— Здравствуйте! — проговорила высокая, — Меня Юля зовут. А это Вера и Оля.
Девушка с челкой подняла глаза.
— Это я Оля.
— Хорошо, — степенно начала Татьяна Олеговна, — И что же вы от меня хотите?
— Мы-то ничего! — пискнула худая блондинка — А вот другие люди требуют уважения!
— Моего? — возмущенно подняла бровь артистка
— Естественно! Вы же никого… — начала Оля. Вера пихнула ее локтем.
— Что никого? — повысила голос Татьяна Олеговна
— Никого не уважаете! — выпалила девушка
— Да как вы… как вы смеете! — возмущению женщины не было предела.
— Концерты задерживаете, заканчиваете раньше, чем положено, в блоге пишете, что никого отношения к коммунизму не имеете, и вообще вся эта идеология вам не очень… И как ваши песни слушать после этого? Сегодня зрители уже заранее договорились — если вы опоздаете на концерт, то весь зал молча уходит. А этот ваш хлыщ деньги не возвращает!
— И не собираюсь! — взвизгнул Вася и топнул ногой — Вот артистка, вот концерт, сидите слушайте!
— А если вас в больницах так начнут принимать? В аэропортах так работать будут? На заводах почему себя так не ведут? — накинулись девушки на Васю, — Работать нужно пока можешь, а не можешь — Союз пенсию хорошую обеспечивает.
Сердце Татьяны Олеговны замерло, а потом забилось быстро-быстро, как швейная машинка. Ей было уже шестьдесят пять. В то время, когда она родилась, все было по-другому. Если в то время кто-то был звездой, он был почти всемогущ.
Толпы людей обсуждали каждый шаг, можно было позволите себе опоздать, не прийти, пить, драться. Потом началась пропаганда «подавайте пример». Молодая Танечка старалась. Следовала всем указаниям, не спорила, носила что велено, пела что велено, говорила что велено. Поэтому и стала известной. Папа с мамой гордились. А сейчас вроде бы только-только появилась возможность расслабиться, почивать на лаврах, вести себя как настоящая звезда из детских воспоминаний. Только одно ей не нравилось — пластические операции. От них она наотрез отказалась, помня, как критиковали эту модную тенденцию в ее детстве. Татьяна Олеговна в тайне ждала хвалебных статей, как она «не прячет свой истинный вид», «благородно стареет», но дождалась, как оказалось, слова «пенсия».
Артистка встала. Позвоночник словно обожгло изнутри. «Ну вот и появилось время на врачей» — горько подумала она. Молча женщина пошла к выходу, не оглядываясь и не реагируя на окрики, возмущения, извинения…
Услышала она только Васину фразу «совсем из ума выжила».
— Выжила! Выжила! Взяла и выжила! — крикнула она обернувшись.
Вася, не ожидавший, что его слушают, схватился за сердце.
— Татьяна Олеговна! Вы не так, как вы…
—Отстань! Отстань! — прокричала женщина, заторопилась, насколько могла быстро вышла из здания, села в машину и рванула домой.
Дома она медленно, не спеша, проделала все вечерние ритуалы: заварила чай, посмотрела любимую передачу, нанесла маску, завернулась в одеяло. И горько-горько разрыдалась.
Через год две бабушки в доме престарелых обсуждали перед телевизором, куда пропала артистка Пашкова.
— Да померла она после скандала! — настаивала одна
— Да не померла! Операций наделала все-таки и теперь вон поет, как артистка Машкова. Даже фамилии похожи, как ты не видишь!
Тихая женщина в углу только улыбалась. Сегодня она наконец-то научилась прилично вязать, да и антидепрессанты начали действовать.
— Поживу еще… Пенсионеркой, — хмыкнула она.
